Стихи Виктора Лагутина печатались в литературно-публицистическом альманахе «Под парусом спасения», в коллективном сборнике орловских поэтов «Зеркало пегаса», два стихотворения вошли в сборник песен московского композитора М. Андриахина «Говори мне о России».

- У каждого из нас есть своя почва, свой воздух, своя родина, свои наблюдения…
- Согласен. Дерево держится корнями, а человек - своими предками, многочисленной родней. Родился я в Архангельске в офицерской семье через пять лет после окончания войны. Отец был начальником погранзаставы на границе с Финляндией. По иронии судьбы в Архангельске мне довелось спустя годы побывать проездом, вернее сказать, перелетом, когда вместе с другими новобранцами добирался до конечной точки службы в армии – Тикси. Прямо с аэродрома, в фуфайке, отпросившись у лейтенанта, побежал взглянуть на город, в котором родился.
Родители мои познакомились на фронте, брак официально зарегистрировали во время войны, в 45-м родился мой старший брат. Воевали они в Карелии - в тех местах, где снимался фильм «А зори здесь тихие». Мама была водителем, потом регулировщицей. Она прекрасно пела и танцевала, в составе агитбригады участвовала в концертах, поднимала боевой дух армии. Видимо, зацепила молоденькая Женя боевого офицера Павла Лагутина своей красотой и артистичностью…
- Вот откуда у тебя любовь к танцам…
- Да, это у меня от матери. Гены… Мама была необыкновенным человеком. Она и в свои 80 лет смотрела на мир с восторгом юности, никогда не жаловалась на жизнь и болезни, с молодыми людьми разговаривала на их языке. Отец тоже был хорошим человеком. Кстати, он хотел отдать меня в Суворовское училище, да мама воспротивилась. Может быть, моя судьба сложилась бы иначе, но уже без поэзии.
- Виктор, из каких наблюдений, впечатлений и переживаний сотканы твои стихи?
- Многое навеяно детством. Две мои тетки жили в Болховском районе, и каждое лето, часто и зимние каникулы, я проводил у них. Деревня – самая благодатная почва для поэтов, писателей, художников. Родись Шолохов или Распутин в крупном промышленном городе, не было бы ни «Тихого Дона», ни «Живи и помни», ни «Прощания с Матерой». Вроде живет себе спокойно деревня со своим укладом, а как перемалывало в ней людские судьбы в годы коллективизации, репрессий, войны…Я рос шкодливым ребенком. Деревенские ребята научили меня скакать на лошади без седла, подвозить к стогу сено на волокушах, строить из хвороста шалаш, рыбачить. На реке с друзьями я проводил много времени, плавали наперегонки, ныряли с коряги. Один раз чуть не утонул, едва спасли.
В деревеньке, где речка колечком,
Дом бревенчатый шатким крылечком
Наступил на крутой бережок.
И стоит он, и смотрится в воду.
Манит, манит в любую погоду
Из далекого детства рожок…
В Мценске мальчишкам послевоенного поколения тоже было чем заняться. Наша семья жила в квартире, которая находилась на первом этаже здания военкомата на улице Ленина, 5. «С военным комиссариатом знаком был я не понаслышке, знаком с ним был я очень близко – в военкомате в детстве жил. Я с детства родине служил!» Вот так! Я пропадал на улице: строил голубятню, прямо во дворе собирал опята, с пацанами искал по всему городу тайные подземные ходы. Мы и оружие находили. Первое стихотворение написал совершенно случайно, когда учился в 7 классе. Нам задали на дом сочинение на вольную тему, я же, как обычно, прогонял голубей. Поздно вечером взял лист бумаги и написал этакое патриотическое стихотворение: «На Волге-матушке давно не видно барж тяжелых, не слышно стона бурлаков…». А ведь благодаря голубям я пристрастился к чтению, полюбил поэзию и стал сочинять стихи. Случается и такое… Мои птицы улетели на чердак библиотеки, которая находилась на улице Ленина, 9, я пробрался туда и хотел их поймать, а в результате попался сам, в пуху и с перьями в волосах. Женщина-библиотекарь строго посмотрела на меня из-под очков: «Лучше бы ты делом занимался, книжки читал, а не голубей гонял по чердакам».
- А почему Казанский государственный университет, а не, к примеру, Орловский пединститут, куда обычно поступали выпускники мценских школ с литературными наклонностями?
- И этот выбор был абсолютно случайным. Служба в армии подходила к концу. Мы с другом, раздумывая над тем, чем бы заняться на «гражданке», решили для себя, что для начала нужно получить высшее образование. Я закрыл глаза и ткнул пальцем в географическую карту.
А к тому времени за плечами у меня был Мценский металлургический техникум, практика на предприятиях Луганска, Риги и Сухого Лога. И с Крымом у меня связаны приятные воспоминания. В семнадцать лет мы собрались со своими товарищами и поехали «дикарями» в Севастополь. Впечатления от города-героя остались на всю жизнь. Спасибо матери, что не побоялась отпустить сына в первое путешествие. Мы ночевали на берегу моря, а днем зарабатывали на пропитание: строили беседки из камыша, сушили табак. Нам, приехавшим из маленького города, все здесь было страшно интересно. Пешком шли до «Ласточкина гнезда», забирались в катакомбы, плавали с аквалангом…
А Казань – отдельная страница биографии. Первые мои стихи публиковались в мценской районной газете еще до службы в армии, но мне всегда хотелось, чтобы по ним прошлась рука мастера, профессионала. Круг общения с интересными самобытными людьми, безусловно, в Казани расширился. Здесь я познакомился с Равилем Бухаревым – автором поэтического сборника «Яблоко, привязанное к ветке», вместе занимались в литературном объединении: читали стихи, спорили, радовались удачно найденной метафоре… Многие мои сокурсники стали известными бардами и поэтами.
В 2000 году в Казани проходил всероссийский фестиваль прессы, и для меня, мценского журналиста, было счастьем стать его участником, вернуться в город своей молодости. Но есть места, куда я пока еще не возвращался: Нижневартовск, Хабаровск, Рига, Юрмала. Да и во Владивостоке давно не был… По свету немало пройдено, много пришлось повидать, много пережить. Из-за непреодолимой тяги к путешествиям я, было дело, завербовался на путину на остров Шикотан. На пирсе встречал суда и принимал рыбу - семь месяцев тяжелейшего труда! Так что знаю запах просоленных мозолей.
Возьму билет, и поезд унесет
Меня туда, где столько лет я не был,
Где перемешаны вода и небо,
Где грез моих покачивался флот.
И сяду я на краешке земли.
Мои ступни в мозолях и пыли
Усердно вылижет волна хмельная,
Как верный пес, наверно, понимая,
Что грез моих уплыли корабли…
- В твоих стихах, это на мой взгляд, нет пышных метафор, надуманных эпитетов и сравнений. «Однажды я бродил в лесу, а лес осенний чем-то бредил», «Зима была такой необязательной, и холода не впрок. То дворники швыряли снег лопатами, то - лужи под порог», «Веселой скатертью ромашек накрыл июнь прибрежный луг», «Бело-дымчатый кот, он совсем одичал. Кто-то вывез на дачу и бросил»… Все просто. Но почему тогда поэтические строки берут за душу, вызывают восторг или грусть? Удивительно… Виктор, а какое твое стихотворение положено на музыку?
- Московскому композитору приглянулось стихотворение «В море». У песни четыре куплета.
Мы идем у острова Хоккайдо,
В темных водах плещутся огни.
И всплывают в памяти, как слайды,
За бортом оставшиеся дни.
Я устал, не знающий уюта
Без тебя, родная, столько лет…
Города чужие да каюта
И скупой на родину привет…
- Один мой знакомый, который построил дом, любит повторять нараспев «сакраментальную» фразу: «Жизнь у-да-лась». Правда, произносит он ее полушутя. А ты доволен судьбой? Жизнь удалась?
- Сложно сказать. Дом не построил, денег не скопил… Признаться, меня никогда не интересовала материальная составляющая жизни, и с этим смирились мои женщины – супруга Ирина, дочери Вероника и Марина. В тяжелые девяностые годы, когда люди приходили в отчаяние от нищеты, я мог половину своей журналистской зарплаты отнести в книжный магазин. Домашнюю библиотеку собирал скрупулезно, и в ней нет случайных произведений. Книги в трудные времена спасали меня от отчаяния и безысходности, дарили радость и наслаждение.
Все, что прожито мною, считаю, не впустую. Одно из последних стихотворений-напутствий я посвятил младшей дочери Марине:
Беспечно живу иль со смыслом -
Не мне об этом судить.
Под радужным коромыслом
Радостно летом бродить!..
Просеяться дождичком мелким,
Грибами в лесу прорасти…
Когда остановятся стрелки,
Не плачь обо мне, не грусти.
Я буду туманом стелиться,
Я буду звездою светить,
И за тебя молиться,
И с сердцем твоим говорить…